На отшибе....

Для справки: В Российской Федерации к началу 2017 года 84 тысячи населенных пунктов имеют менее чем по 100 человек постоянных жителей. Из них в 35 тысячах менее 30 постоянно проживающих жителей, а 19,5 тысяч деревень заброшены. В Архангельской области 3425 населенных пунктов имеют в наличии менее чем по 100 постоянных жителей, в 928 населенных пунктов, хотя они еще и числятся в разряде жилых, постоянно не проживает ни одного человека. В Устьянском районе предположительно около сотни деревень и поселков имеют численность постоянно проживающего населения менее ста человек. Около полусотни, если не больше, стоят опустевшими, особенно в зимнее время.
На Устье одним из населенных пунктов, входящих в реестр тех самых 35 тысяч, где постоянно проживает менее 30 человек, несомненно, является наиболее отдаленный и труднодоступный поселок Красный Бор, в просторечии Солица, находящийся на территории МО «Октябрьское». Когда-то здесь базировался Солицкий лесопункт. Во времена не столь уж и отдаленные здесь довольно интенсивно и успешно работало лесозаготовительное подразделение первого на Устье леспромхоза.
Судьба заносила меня сюда неоднократно и в советский период нашей истории, когда поселок жил полноценной насыщенной жизнью, и позже. Последний раз побывал я в Красном Бору ровно десять лет назад и тоже зимой. На тот момент в поселке проживало 95 человек, в том числе десять ребятишек школьного возраста. Ожидалось рождение еще двух малышей. Более двух десятков человек взрослого населения трудились в лесу. Функционировал медпункт, работали клуб, почта и магазин. Негусто, конечно, но кое-что.

Меж сугробами туннель
И вот, в самый канун наступления нового 2017 года мы, а это глава МО «Октябрьское» Алексей Половников, специалист администрации Ольга Буторина, автор этих строк и зам. начальника ОНД и ПР Вельского и Устьянского районов Иван Козлов, собрались побывать в поселке, чтобы на месте выяснить, что он собой сегодня представляет и как живет.
Но запланированная поездка могла и не состояться, поскольку, прибыв в Чадрому, выяснили что пробиться в Красный Бор будет архисложно. Водитель видавшего и испытавшего многое УАЗика (в просторечии «буханки») Федор Резанов, встретивший нас у магазина, сказал, что он с трудом проехал по дороге, точнее, по пробитому ножом трелевочного трактора туннелю до подвесного моста.- Я не могу работать до изнеможения лопатой, если машину выбивает из колеи, и она зарывается в плотную снежную бровку. Возраст и здоровье уже не молодецкие, – сказал Резанов. - Каждая поездка сюда - это большой риск. Ведь помощи, в случае чего, мне оказать некому, потому что и связи никакой нет. А пешком, да еще в темноте, по такому снегу до дому не дойти.
Поэтому у него в салоне автомобиля под сидением запасен штабелек сухих березовых дров, лопата и другие необходимые вещи для того, чтобы в случае поломки или других непредвиденных обстоятельств можно было развести костер и дождаться помощи.
Посовещавшись, все же решаем ехать, тем более что Ивану Анатольевичу Козлову надо обязательно побывать в поселке - буквально сутки назад там сгорел жилой дом. По роду своей службы Козлов должен обследовать погорелое место, выяснить причину возгорания и оформить необходимые документы.
Берем на всякий случай у продавца крепкую деревянную лопату, переходим по подвесному мосту на правый берег и загружаемся в салон автомашины, которая не бегает, а буквально ползает по правобережному бездорожью вот уже тринадцать лет. Трогаемся и мы.

Именно так почти полтора десятка лет Федор Константинович Резанов еженедельно по пятницам, если позволяют дорожные условия, отправляется утром на автобусе до чадромского моста. С ним едут односельчане: кто только до Чадромы, а кто на рейсовом автобусе дальше. Справляют свои дела, закупаются продуктами и возвращаются обратно. Одновременно доставляется немногочисленная корреспонденция и пенсии. Но бывает, что приходится Резанову отправляться в рейс и в одиночестве, а это, действительно, слишком рискованно.
Едва мы проехали сначала по околице деревень Вахрушевская и Неклюдовская, а затем углубились в заснеженный лес, двинувшись в сторону Остапово, как сразу пришли из глубины памяти строчки из «Василия Теркина»: «…Курят, едут. Гроб - дорога. Меж сугробами - туннель. Чуть ли что, свернешь немного. Как свернул - снимай шинель. Хорошо, как есть лопата. Хорошо, а то беда…»
К счастью, по пути вперед нам снимать шинели не понадобилось, и лопаты тоже остались без применения. А вот на обратном пути пришлось и лопаты в ход пустить, и машину потолкать…
Водителя отвлекать разговорами - себе дороже. Слишком сосредоточен он на том, чтобы удерживать машину. Но все же, не отрываясь от руля, Федор Константинович кратко отвечает и на мои вопросы.
- В дороге, особенно здесь, всякое бывает. И медведи выходят к дороге, и лось выбегал. А вот волки боятся техники, не подходят близко. Хотя собачку мою утащили, гады. Я с ней в лес по грибы да по ягоды ходил. Теперь будка пустая у крыльца.
Прямо от самой бровки взлетает белая куропатка, мелькнув темным хвостовым оперением. Проехали еще немного, и показалась вторая. На вершинах берез сидят тетерева, гордо поглядывая вниз. Вскоре в отдалении показались занесенные снегом чуть ли не до самых окон темные поселковые строения. И мы, облегченно вздохнув, прибываем к месту назначения.

Десять лет спустя
Нашего прибытия никто в поселке не заметил, никто не вышел на центральную улицу, единственную, по которой накануне прошел трактор с ножом. Такое впечатление, будто и нет тут никого. К месту пожарища идем по узкой волчьей тропке след в след. Такие же тропки, припорошенные ночным снегопадом, ведут в разные стороны к нескольким обитаемым жилищам.
Догорающие головни еще дымятся, кое-где даже пламя пробивается. От двухквартирного дома остались только груды кирпича да покореженная огнем металлическая бытовая утварь. Пожар никто не тушил. Во-первых бессмысленно, лопатой снегом не закидаешь, а пожарной помпой, хоть она и имеется, воды подать неоткуда. Речка далековато под угором, а до колодца, что в центре поселка, сюда - на северную окраину - рукавов не хватит дотянуть. Поэтому никто огонь не тушил, благо, рядом других построек не оказалось. Хозяин во время пожара отсутствовал, уехал, вроде бы, по своим делам куда-то за пределы района. Да и принадлежит он, если судить по имеющейся информации, к определенной социальной «группе риска». Когда вернется и увидит представшую картину, погорюет, надо быть, но проблем с жильем у него может и не возникнуть: почти девяносто процентов имеющейся в поселке жилплощади пустует. Заходи, натапливай и живи дальше.
Почти никаких подробностей у жителей поселка относительно пожара выяснить не удалось, хотя подполковник Козлов и провел надлежащий опрос нескольких жителей. Это единицы из полутора десятков постоянно проживающих на сей земле людей. За прошедшие десять лет из почти сотни человек в поселке осталось всего пятнадцать живых душ и две собаки. Больше - никого и ничего. Закрыты клуб, медпункт, магазины. В здании, где прежде размещались детсад и почтовое отделение, полный разгром, словно тут шли бои местного значения. Собираю с полу почтовые штампики, чтобы отдать в музей. Можно бы и весы прихватить, да не осилить одному, слишком тяжелы.

Ни жалоб, ни заявлений
У одного из домов видим женщину, работающую большой широкой лопатой. С главой поселения подходим к ней, здороваемся, знакомимся.
- Вот накидываю к стене поболе снегу, чтобы потеплее было, – говорит Татьяна Александровна Бардеева.- Десять лет уж живу тут. Приехала из Вельского района к дочери в няньки, да так и осталась….
Заходим к еще одному жителю. Супруга его отбыла на праздник в гости к родственникам. А он, пользуясь моментом, уже вовсю то ли провожает старый, то ли встречает новый год. Вплотную к печке стоит фляга, а у кровати бидончик с мутноватой жидкостью. И специфический запах по квартире подтверждает наши догадки.
Наш путь, точнее, очередная тропка, приводит к высокому двухквартирному дому, в котором проживает ветеран труда, бывшая работница лесной промышленности Ирина Федотовна Юркина - еще довольно энергичная и улыбчивая женщина, хотя и идет ей уже девятый десяток.
- Приехала когда-то с братом сюда на заработки из Калужской области, - рассказывает хозяйка дома, пока ее дочь Ольга Михайловна ставит чайник и собирает на стол. – Да так и осталась. Уже шестьдесят лет тут живу. Сначала с пехой бродила по снегу помощником вальщика, а потом сучкорубом почти все время работала. Здесь и мужа своего встретила. Михаил Михайлович Юркин - из деревни Леонтьевской. Тоже помощником вальщика был, потом в кузнице трудился. А теперь вот одна осталась, дочери выросли, выучились и уехали. В доме не скажу, что тепло. В морозы-то свежо бывает. Он построен еще в 1965 году да поднят высоко. Вон сколько ступенек на крыльце….
Слушаю невысокую хрупкую женщину и думаю: как же это она с тяжелой пехой, с вилкой на тонком конце управлялась? Ведь надо было по глубокому снегу к дереву подойти, упереться в него и при подпиливании направить падение толстенной ели или высоченной сосны так, чтобы вершинка попала точно на волок. Вот люди были!
- Никуда мама ехать не хочет. Пожила, было, у нас в Подмосковье немного, да домой запросилась. Не могу, говорит, тут у вас в городе, как птица в клетке, – вступает в разговор Ольга Михайловна. – Вот и пришлось мне вместе с ней в родной наш поселок вернуться. Как одну оставишь в такой глухомани?
- Как с дровами у вас? Посмотрел, запас вроде как есть, на зиму должно хватить, – интересуется Алексей Анатольевич Половников. - Наверное, еще и приусадебный участок не запустили, как некоторые?

- Дрова пока имеются. В огороде тоже стараемся выращивать все, что нам требуется: и картошку, и прочие сельхозкультуры. Ягоды, грибы запасаем, – живо откликается на это Ирина Федотовна. - Нам ничего особенного не надо. Главное, чтобы дорога была. А так, что же жалиться? Живем себе помаленьку, и ладно. Много ли, мало ли осталось, станем тут доживать. Хлебушек, коли надо, сами печем. Или в пятницу, если машина пойдет, из Чадромы привозим. Ах, как неловко получилось, такие гости у нас, а хлеба нет на столе. Какой был, закончился, а нового еще не напекли. Вы уж, коли так вышло, чай с печеньем да с конфетами пейте.
Слово за слово, клубок разговора разматывается все дальше, но и время идет. За окном надвигаются сумерки. А у нас впереди еще без малого два десятка верст снежного туннеля.
Поздравляем Ирину Федотовну и Ольгу Михайловну с наступающим Новым годом. Глава поселения вручает хозяйке скромный подарок - коробку конфет. Прощаемся и трогаемся в обратный путь. Не удалось повидать всех жителей поселка, но с половиной населения пообщались. А остальным это, судя по всему, не так и важно.
С наступлением плотной вязкой темноты, усиленной еще и низкой густой серой облачностью, тускловато желтеют, почти не видимые, огоньки в домах, где еще есть жизнь. И сколько еще она протеплится, неведомо сегодня никому. В остальных строениях, придавленных снегом к земле, зимняя стужа прокалила стены насквозь, и едва ли еще когда-нибудь в них вдруг проявится человеческое тепло.
Красный Бор из категории временных поселков, жизнь в которых была рассчитана лет на тридцать - не более. Пока лесфонд не выбрали, он должен был стоять. Но, оказалось, все временное стало постоянным. И такие поселки постепенно один за другим уходят в никуда. А пока они еще живут своей обособленной и замкнутой жизнью. Кто пошустрее, давно переехал в более оживленные места. А нынешним обитателям их, по большому счету, все равно, какая власть в стране, что происходит в мире, какое время на дворе. Они, судя по всему, смирились со своим положением.
Это и есть та самая, другая Россия, и не нам судить, плоха она или хороша…

Олег Борисов