Дед Кеня

У моих родных война разная. Прабабушка и бабушка по отцу рассказывали о своей: как ели молодой клевер, как приправляли пищу кусочками соляной кадушки (соли в ней не осталось), как ловили клестов в нитяные силки, чтоб на столе было хоть какое-то мясо, как работали без отдыха и ждали-ждали весточки от своих солдат.

С детства помню маленькие фотографии в большой общей раме. Среди них - юноша в форме. Мы знали о нём лишь, что зовут Фёдор, он брат прабабушки и пропал без вести. Сейчас я знаю немногим больше - нашла в интернет-банке данных «Мемориал» строчки из письма командира и краткую информацию в анкете: Кулаков Фёдор Христофорович, сержант, миномётчик, был ранен в бою под Смоленском и там же пропал. Ему было всего 26 лет.

А вот дед по матери Акиндин Михайлович Кузнецов (на фото) прошёл и Финскую, и Великую Отечественную, бился за Варшаву и Кёнигсберг, дошёл до Берлина (путь можно проследить по наградам) и вернулся домой.

Родился дедушка Кеня в 1911 году. Родом он из Красноборского района Архангельской области. В юном возрасте четыре раза поступал в первый класс, но каждый год ходил в школу только до первых зимних заморозков, так как в семье не было возможности одеть и обуть ребенка. Впоследствии так получилось, что это и было все его образование. Но дедушка всегда стремился к знаниям, стал самоучкой. Уже в Архангельске он познакомился с моей бабушкой Анной Тихоновной. Еще в довоенные годы они сыграли очень скромную свадьбу, на которой что жених, что невеста были в чужой одежде. Через некоторое время появился на свет их первенец Леонид, но в годы советско-финской войны, когда ему было всего три года, он умер. Дедушка Кеня в это время был на фронте. С дедушкой мы очень редко виделись, ещё реже он говорил о войне. С детства помню лишь то, что дедушка Кеня был командиром артиллерийской установки, знаменитой «Катюши», имел звание «гвардии старший сержант». А ещё помню рассказ о том, как он едва не погиб, но не в бою, а во время перехода. Он отстал от своих, когда шли на лыжах в метель, и просто уснул на ходу, стоя. Сколько времени так прошло, не известно, но разбудило ощущение, что в спину целится снайпер «кукушка».

И тут он говорил с усмешкой и негодованием на себя: «Хороший язык бы из меня получился!» И действительно, что бы могло случиться, будь в этот момент фашисты рядом...

Еще были воспоминания о штурме с артиллерией Кенигсберга, и рассказы о проведенных днях в окопах. Дедушка рассказывал, как, лежа в окопе, все до единого солдаты мечтали о Победе, о возвращении Домой к родным и близким. И я не случайно обозначаю слова «Дом» и «Победа» с большой буквы. Эти слова много значили для солдат. Ради этого они воевали, ради этого ложились под пули, ради этого они умирали! Ради всего этого и нашего светлого будущего!

Он рассказывал, как в атаку совсем юные мальчишки бежали с криками «Мама!», а вовсе не «Ура!» В тех страшных военных окопах он дал себе зарок: «Вот выживу и буду работать-работать, без выходных и отпусков».

Но еще большее впечатление на меня, да и на него самого, производили рассказы о штурме Берлина. Этот штурм он называл «психологическая атака». Командование приказало всем наступающим включить все огни (фары). И вот в таком обилии света солдаты шли на штурм, создавая в глазах врага впечатление о нескончаемости войск Советской Армии.

О ранениях дедушки рассказывали мама и тёти. В середине войны дед был серьезно ранен и направлен в военный госпиталь в Туркестане. Но осколки из ноги доставать побоялись - они слишком близко располагались от нервов и сосудов. По воспоминаниям мамы, прооперировали дедушку только практически 20 лет спустя (в 1963 году), когда боевые раны стали серьезно сказываться на здоровье, когда война напомнила о себе.

Вернулся домой дедушка только осенью 1945 года. Стал работать электриком и обслуживал весь поселок 25 лесозавода. Как он и говорил когда-то, что будет всегда работать-работать-работать, таи случилось. Только когда вышел на пенсию, он снял робу, стал надевать пальто и раз в год пиджак с наградами.

В послевоенные годы у дедушки и бабушки родилось 5 детей, а потом появилось на свет 11 внуков. Так получилось, что бабушка Аня успела посмотреть на десятерых из них (умерла в 1984 году), а дедушка Кеня понянчился со всеми (умер спустя 10 лет после смерти супруги). Когда он умер, мне было всего шесть лет. У меня очень мало воспоминаний о нем, но каждый год 9 мая я прихожу на его могилу, чтобы почтить его память и сказать ему: «Спасибо! Спасибо за то, что я могу жить!»

М.Н. Симакина