Детство отняла война

По инициативе ООН в память об интернациональном восстании, которое подняли 11 апреля 1945 года узники Бухенвальда, узнав о приближении Советской армии, в этот день отмечается Международный день освобождения узников фашистских концлагерей.

Мы обязаны помнить об одной из малоизвестных трагедий Великой Отечественной войны ­ трагедии бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей. Война обошлась с ними по­разному: кому­то повезло больше, кому­то меньше. Хотя, конечно, само понятие «везение» в применении к тем обстоятельствам весьма условно.
По сведениям Отдела соцзащиты, в Устьянском районе по состоянию на 6 апреля 2015 года проживает восемь бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей:
Горчакова Валентина Андреевна (01.01.1936г.р.), Григорьев Алексей Фёдорович (24.11.1940 г.р.), Дмитриева Клавдия Михайловна (22.04.1940 г.р.), Кошелева Екатерина Андреевна (18.05.1938 г.р.), Левшин Василий Иванович (03.04.1937 г.р.), Магда Виктор Григорьевич (09.08.1927 г.р.), Пушкина София Семёновна (20.10.1928 г.р.), Фенапетов Александр Михайлович (10.05.1936г.р.).
У каждого из них – своя судьба, свои тяжёлые воспоминания о войне, свой опыт выживания в нечеловеческих условиях.
«Нам отец ничего не рассказывал о своём детстве – не любит вспоминать. Тяжело им пришлось. Он даже фильмы о войне почти не смотрит», ­ рассказывает о своем отце Фенапетове Александре Михайловиче дочь Елена.
Александр Михайлович с женой Людмилой Ивановной воспитали двух дочерей. Вот и внуки выросли, подрастают правнуки. Глядя на них, Александр Михайлович нет­нет, да и вспомнит свою пору детства, которого у него не было…
Семья Фенапетовых мирно жила в д. Теребивль Калужской области, неподалёку протекала речка Снопоть, стояла мельница. Деревня была небольшая – всего три улицы. На одной и стоял дом Фенапетовых: одна половина была давно обжита, вторая часть достраивалась, сверкала только что вставленными окнами. В сороковом году родилась младшая сестрёнка Клава, старшие Саша и Маша уже были готовыми няньками и помощниками родителям; семья мирно жила своими маленькими семейными радостями…
Жители деревни впервые увидели немцев зимой 1941 года, вернее, их обледенелые трупы: в большом количестве убитых привозили из­под Москвы в мешках на итальянских дизельных грузовиках для захоронения. «Только ноги торчат из мешков. Каждый день возили, сваливали в траншеи и закапывали. Не сами, конечно, наших женщин заставляли их хоронить. Целое кладбище немецкое было», ­ вспоминает Александр Михайлович.
Жители оккупированной территории очень ждали наступления Красной Армии. Когда до деревни дошла информация, что немцы будут отступать (вскоре зимой 1943 года это и произошло), фашисты, готовясь к отступлению, в сентябре 1943 года согнали всех жителей деревни и погнали их на запад. Перед глазами Александра Михайловича – огромный пожар, уничтоживший всю его деревню: «Трассирующими пулями стреляли, крыши соломенные сразу схватывались огнем. В деревне школа семилетка была, народный дом. Всё сгорело…
Шли пешком долго: через Рославль, Рогачёв, через Бобруйск до Барановичей Брестской области, километров 900, наверно. Кто пешком, кто на подводе, у нас корова была впряжена. Немцы рядом на танкетке ехали».
Измученные, напуганные мирные люди с плачущими детьми на руках долго шли сквозь совершенно пустые безжизненные селения, частью сожжённые дотла с сиротливо торчащими останками печей. Заболевших и немощных немцы тут же расстреливали. В пути, проходя в Бобруйске мимо насыпного соляного склада, удалось разжиться солью.
Александр Михайлович вспоминает нехотя, будто с трудом доставая то, что очень глубоко запрятано: «В лес загнали около Барановичей, в бараки. Помню название места или станции – Лесное. Бараков было много. Помню сплошные нары в два этажа, в изголовье вместо подушки доска приколочена. Одежда – только та, что с собой была взята. Когда пошли, ещё тепло было. Охраняли нас немцы, форма у них была чёрная с черепами (почему­то ребёнку запомнилось именно так – автор.), по­русски очень хорошо говорили». Немцы и их прислуга проживали неподалёку от лагеря, за пределами колючей проволоки – у них была своя жизнь, они обосновывались, похоже, надолго.
Дулаги – временные пересылочные лагеря для гражданского населения, располагались у транспортных узлов. Александр Михайлович вспоминает: «Была охрана, собаки, проволока колючая. Как придёт состав, нас выгоняют на построение. Сортировали нас каждый день, старших детей отбирали, грузили в вагоны и куда­то увозили. Нас, маленьких, не трогали, и родители с нами были. Находились мы там восемь месяцев. Кормили нас похлёбкой на муке с картофельными или свекольными очистками, хлеба немножко давали. Немец привезёт тележку с супом. Мама даст мне кастрюльку какую, и я иду за супом с этой кастрюлькой. Есть всё время хотелось. Немцы развлекались – подбрасывали у нас на глазах куски колбасы, дразнили собак. Одна девочка не выдержала, бросилась за колбасой ­ ей глаз собака повредила.
Немцы боялись тифа. Поэтому заключённые скрывали свои болезни. Заболевших сразу расстреливали. Конечно, нас не мыли. От этого болезни появлялись кожные. Местные жители показали растение чемер – они его на болоте находили. Из корня этого растения готовили какое­то лекарство и пытались лечиться.
Нас партизаны освободили в 1944 году, весной. Стрельба была сильная ночью, мы прятались. Потом вышли – никого нет, немцы убежали».
После освобождения семья Фенапетовых осталась в Белоруссии, обосновались в д. Дурневицы Брестской области, затем переехали в Устьянский район. В своей родной деревне так больше и не удалось побывать…
Дорогие наши! Непросты ваши воспоминания о тяжёлом периоде жизни, простите нас, что снова бередим ваши раны, что будим вашу память подробностями лагерных кошмаров. Пусть это никогда не повторится! Мира вам и вашим семьям!

Вера Ивойлова