Достойный сын Отечества

Иван Васильевич Синицкий… Среднее и старшее поколение Дмитриевской стороны, услышав это имя, скажут: «Да, помним его, хороший был человек!»

Иван Васильевич строил бухгалтерскую службу совхоза «Дмитриевский» с начала его образования – 25 февраля 1960 года. Возглавлял ее 24 года, до самого выхода на заслуженный отдых. Уважали его за отличное знание дела, за справедливые суждения, принципиальность. В штате у главного бухгалтера было шесть женщин – бухгалтеров. Всех держал в строгости. 24 года добирался за 5 км на работу в Дмитриево из Мехреньги, пешком или на попутках, и никогда не роптал на это.
Ваня был единственным ребенком у матери Марии Васильевны, дети не успели народиться у молодой семьи: когда мальчику исполнилось три годика, его папа трагически погиб. Став взрослее, парень понял, что ему не на кого надеяться, кроме как на себя. Поэтому старался учиться хорошо, особенно любил математику. В 1938 году окончил 7 классов и считался в Мехреньге образованным человеком. Позднее Ивану доверили работать продавцом. Но не хватило парню опыта, сноровки, и он проторговался. Пришлось матери за долги отдать зерновой складик.
Когда началась Великая Отечественная война, Ване Синицкому пришла повестка на оборонные работы в Обозерскую. На станции достраивали железную дорогу, которая впоследствии спасла весь Север. Эту ветку потом увели и на Ленинград. Дорога должна была снабжать продуктами и Заполярье, поэтому очень торопились ее достраивать. На быт мобилизованных начальству некогда было обращать внимание. Ване рукавиц не досталось, работал голыми руками, поднимая и подтаскивая шпалы. Руки покрылись мозолями, из которых сочилась кровь. Лапти так износились, что подошвы ног вываливались из них. Но самое трудное было для шестнадцатилетнего паренька то, что их почти не кормили. Иван вместе с другими ребятами решил бежать. Посоветовали ему пробираться домой через бестужевские деревни, мол, люди там проживают добрые: дадут поесть и пустят переночевать. Действительно, Ваню впускали в избы, его жалели, подкармливали. Домой, в Мехреньгу, пришел худющий, оборванный, босой. Мама, конечно, понимала, что побег добром не кончится. И вот в один из дней, когда уже выпал снег, к дому Синицких подошла лошадь с незнакомым всадником. Заметив форму милиционера, поняли, что это конвоир. Он потребовал быстро собираться в дорогу, чтобы выехать засветло из деревни. Милиционер сообщил, что Ивана Васильевича Синицкого велено взять под стражу и доставить в райцентр – село Черевково, где в суде принято постановление о его аресте. Часть пути Ваня, чтобы не замерзнуть, бежал за лошадью. Лишь в Синиках сделали остановку на ночлег у дяди, который сказал племяннику: «Посидишь в тюрьме, парень, крепче на ногах будешь стоять».
Ваня Синицкий прибыл в тюрьму с котомкой сухарей за плечами. В коридоре встретил парня ­ заключенного, который попросил хлеба. Он предупредил Ваню: мол, когда будешь спать, положи мешок под голову, а то стащат. Ночью почувствовал, что кто­то тянет котомку. Вскочил, да как дал кулаком в глаз сокамернику! Больше не приставали. Малолетнего узника не стали держать со взрослыми в камере и отправили в Котлас на строительство железнодорожного моста. Шесть месяцев парень таскал, тесал и мыл камни. Если выполнял норму (а она была немаленькой), выдавали 100 грамм водки и кусок черного хлеба с семгой. Однажды Ваня чуть не погиб, сорвавшись с лесов. Но спружинила доска, и он остался жив. Лишь к весне 1942 года Ивана отпустили домой, 3 июля ему исполнилось 18 лет. Со дня на день мать с сыном ждали повестку на войну.
20 октября 1942 года Иван Васильевич был призван на военную службу в 33­й запасной стрелковый полк. 25 октября принял присягу и с конца декабря участвовал в боях под Старой Руссой в составе 121­й ударной стрелковой бригады. Первое ранение получил 6 февраля 1943 года. В одной из перестрелок с немцами Иван вдруг почувствовал тепло в руке, увидел быстро мокнущий от крови рукав. После излечения в госпитале и окончания учебного батальона был отправлен под Витебск автоматчиком в составе 77 полка 26­й Гвардейской Восточно­Сибирской стрелковой дивизии. Армия прорывала хорошо укрепленный немцами район. При наступлении на станцию Идрица полк, в котором Синицкий воевал, понес большие потери в живой силе. Автоматный взвод был срочно послан для взятия деревни Горки, которую разрушили фашисты. Деревню взяли, но в живых осталось только четверо солдат, среди которых оказался и мехреньгский паренек. Здесь получил второе ранение, был награжден Орденом Красной Звезды за проявленное мужество, за выполнение задания. В деревне Горки до ее освобождения немецкие каратели поймали скрывавшихся в лесу жителей, согнали в один дом и расстреляли почти 90 человек.
Командир полковой разведки предложил Синицкому стать разведчиком. Иван согласие дал, не раздумывая. И в группе разведчиков вышел на первое боевое задание.
Рано утром 23 июня 1944 года началась артподготовка и прорыв обороны противника под Оршей. К исходу второго дня все немецкие укрепления были разбиты, сопротивление фашистов сломлено. Наши танковые соединения устремились вперед. В ночь с 23 на 24 июня южнее Орши в районе Осинторфа в тыл противника прорвался танковый десант, сформированный только из комсомольцев. Рядовой – комсомолец Юрий Смирнов был тяжело ранен и свалился с танка. Немцы его подобрали ­ им нужен был пленный для допроса. И когда наши взяли командный пункт командира немецкой дивизии, генерал­лейтенанта Траута, забежавший туда первым Иван Синицкий увидел в блиндаже распятого на стене молодого солдата, истыканного штыками и истекающего кровью. На генеральском столе лежали комсомольский билет и красноармейская книжка Юрия Смирнова. Парня­героя похоронили в деревне Шалашино, где дивизия пленного фашистского генерала занимала оборону.
В ноябре 1943 года жители деревни Шалашино укрывались в лесу от угона в Германию. Немцы с полицаями окружили лес, согнали жителей в одну землянку, издевались над ними, пытали. Затем противотанковой миной взорвали 27 человек.
В 1978 году Иван Васильевич Синицкий, услышав по радио знакомое имя – Юрий Смирнов, замер: перед глазами вновь возник распятый окровавленный парень, именем которого, как сказали по радио, назвали одну из пионерских дружин в Артеке. А в тот далекий 1944 год Юрию Смирнову было присвоено звание Героя Советского Союза.
Старший сержант Иван Синицкий принимал участие в форсировании Березины и взятии Борисова. Наши войска продолжали наступление, уничтожали отдельные группы немцев, оставшихся в тылу наших войск. Авиация наносила удары по колоннам противника и по его скоплениям в лесах и на дорогах. 17 июля 1944 года, как рассказывал мехреньгский солдат, был успешно форсирован Неман. А помогли следующие обстоятельства. Взвод разведки следовал впереди колонны полка в 2­3 км. Ему была поставлена задача: продвинуться вперед на 20 км и выяснить, насколько сильный заслон оставлен в селе Пугачи. Взводу был передан трофейный бронетранспортер и автомашина с зенитной установкой. Вот впереди перед разведчиками село: ночь звездная, тишина, слышно, как мяукает кошка. В деревне догорает несколько домов. Головной дозор из трех разведчиков левой стороной проходит к окраине. Село обнесено колючей проволокой. Неосторожный шорох ­ и немцы открыли огонь сразу из нескольких пулеметов. Двоих наших тяжело ранило. Перед утром к селу подошел полк, немного постреляли, чтобы создать видимость, что готовится бой. Командир принял решение обойти деревню проселочной дорогой. К двум часам дня полк был уже у цели, то есть, на берегу Немана, а населенный пункт и немецкий гарнизон остались далеко в тылу. Пока полк переправлялся за Неман, кружили немецкие самолеты, но не обстреливали, приняли за своих.
31 июля 1944 года немецкая оборона была смята, и полк устремился вперед. Ивана Синицкого в этом бою ранило в грудь, и на десять дней он вышел из строя. За проявленный героизм солдат был награжден вторым Орденом Красной Звезды. На этот раз Иван решил, не долечившись, сбежать из госпиталя. Госпиталем, правда, было трудно назвать это 2­этажное здание. Больше оно походило на коровник. На второй этаж раненый солдат с трудом поднимался. Но не столько из­за ран, сколько обессилевший от голода. Кормили очень скудно. Это только в кино, рассказывал Иван Васильевич своим детям, раненые лежали на белых простынях. А здесь ­ на голых грязных матрацах.
До своего полка добирался пешком не один день, пройдя 20 км. Сухарики обожженные однажды подобрал на дороге. Если попадалась подвода, просил только подержаться за нее, потому что был еще слаб после ранения. Его дивизия принимала пополнение и формировалась в Литве. Взвод Ивана Синицкого неоднократно привлекался к прочесыванию хуторов и Шиловичского леса, который упоминается в книге В. Богомолова «В августе 44­го».
В начале октября 1944 года дивизии, в которой воевал парень, был определен для наступления участок в районе Волковыск. Перед разведкой Синицкого поставлена задача – взять «языка» перед тем, как батальоны пойдут в атаку. Три человека, старшим назначили Ивана, пошли за фашистом. Ночью группа выползла на нейтральную полосу и укрепилась в воронке от бомбы. Утром началась артподготовка, и немцы открыли ответный огонь.
Долго лежать в воронке, свернувшись калачиком, было очень трудно. Когда огонь был перенесен с первой траншеи по второй, разведчики сделали бросок в первую траншею – «языка» взяли. Трех немцев захватили без сопротивления. Наши батальоны успешно пошли вперед, перешли государственную границу и вошли в Восточную Пруссию. И здесь дважды удачно, без потерь, разведчики брали «языка». Солдат из далекой деревни Мехреньга Дмитриевского сельсовета Иван Синицкий был награжден Орденом Славы 3 степени за мужество.
Раздобыли три друга – разведчика выпивку, когда вошли в Пруссию. Идут по аллее, прикидывая, где бы остановиться. Увязался за ними лейтенант НКВД. Они налево свернут – он за ними, направо – и он туда. Долго от него петляли. Отстал, только когда предупредили: «Иди по­хорошему отсюда».
Друг был у Ивана Синицкого – двухметровый узбек. Его отовсюду видно. Две порции еды получал, всегда делился с Ваней. Обещали друг другу встретиться после войны, но так и не случилось.
С 8 на 9 ноября 1944 года дивизия была отведена на формирование в лес Геринга – так его называли разведчики. Там находилась ставка высокопоставленного фашиста. Следующее наступление началось 12 января 1945 года в направлении Инстербурга. Взяли города Виланд, Фукстерг, а в ночь с 4 на 5 февраля были уже юго­западнее Кенигсберга. Продвигались днем и ночью. Неоднократно Ивану с разведчиками приходилось ужинать жарким, приготовленным немцами, бойцы только дожаривали и подсаливали эту еду.
В марте 1945 года полк, в котором воевал Иван Синицкий, находился на юго­восточной стороне Кенигсберга. В первых числах марта срочно требовался «язык». Он был взят, но тяжело ранен, и пользы от него никакой. В ночь с 13 на 14 марта снова поиск «языка». Захватить врага на его собственных позициях и невредимым доставить в штаб – чрезвычайно трудное и рискованное боевое задание. И снова у разведчиков неудача – наших пятеро раненых и один убитый. Ваню тоже ранило, но он не поехал в госпиталь, перевязку ему сделали в медсанбате дивизии.
Перед штурмом Кенигсберга 5 апреля разведке приказано было захватить боевое охранение немцев, чтобы в ночь на 6 число батальоны могли войти на исходное положение. Охранение было захвачено, но с большими потерями: убито и подорвано на минах пятеро разведчиков. А в сумерках разведчика Синицкого подстрелили свои же артиллеристы. Всего за годы войны Иван был пять раз ранен. После госпиталя он снова попал в разведку, только уже в другую дивизию. На каждого взятого «языка» в целом по корпусу потери составили 9 разведчиков убитыми и 13 ранеными.
В день объявления окончания войны Синицкий был на корпусных сборах разведчиков, которых собрали из девяти полков. К этому времени на его гимнастерке сияли два ордена Красной Звезды, орден Славы 3 степени, медали «За Отвагу» и «За взятие Кенигсберга», орден Отечественной войны 1 степени, знак «Отличный разведчик». Это все ­ за взятие «языков».
В послевоенное мирное время Иван Васильевич не любил вспоминать и говорить о войне. Слишком много горя видел, пролитой крови порой бессмысленно погибших.
Не забыл и слова дяди: «Посидишь в тюрьме, крепче на ногах будешь стоять». Действительно, принудительный мирный плен закалил: и ноги крепко стояли, и руки разведчика были сильны. Крепкие руки, захватывающие тяжелые туши фашистов, пригодились и на бухгалтерской службе. Нередко захаживали в контору подвыпившие, требующие преждевременно аванса мужики. Одной рукой справлялся с ними Иван Васильевич: брал за шиворот и легонько перекидывал через перила крыльца.
Из деревни Мехреньга Дмитриевского сельсовета ушли на Великую Отечественную войну 138 мужчин. Погибли 118 человек. Среди оставшихся в живых Иван Васильевич Синицкий – герой ­ разведчик.

Татьяна Илясова, с. Дмитриево