Ему было всего 15 лет… ...И он очень хотел служить в Красной Армии

В преддверии Дня памяти и скорби, который отмечается 22 июня, мы публикуем рассказ о непростой судьбе нашего земляка Буторина Виктора Матвеевича, история которого вполне может стать сюжетом для хорошего фильма. Материал создан по инициативе сотрудника РУФСБ России по Архангельской области Н. Дудоладовой, за что редакция нашей газеты ей искренне признательна.

Деревенское детство.

Виктор родился и вырос в деревне Крутая Гора Березницкого сельсовета Устьянского района Архангельской области в самой обычной семье. У крестьянина - середняка Буторина Матвея Ананьевича и его жены Марии Петровны особого богатства не было. Оба работали в колхозе и все наживали своим трудом. Друг за другом в семье появилось восемь детей: 6 сыночков и 2 дочки. В 1920 году первой родилась помощница маме с редким именем Калисьвенья, следующего нарекли в честь деда Ананием. Виктор (от латинского «победитель») был третьим ребенком, но с рождения особенным. На правой руке большой палец был раздвоен. В народе таких называют «шестипал». Вслед за ним родились Николай, Капитон, Валентина, Леонид, Александр. Витя окончил сельскую семилетку, стал комсомольцем.
Из воспоминаний Калисвеньи Никаноровны Борисовой: «Мы с ним учились вместе, за одной партой сидели. Он очень хотел идти в армию, но по возрасту его не брали. Парень ростом был большой, вот и обманул, прибавил себе 2 года. Зачислили его в мореходное училище. 7 июня 1939 года у нас был выпускной, а его, «добровольца», провожали в армию». В мореходке обман раскрылся, и тринадцатилетнего мальчишку вернули в деревню. Два года он работал в леспромхозе, рабочим на сушзаводе.

Мечты сбываются.

От своей мечты Виктор не отказался, и помог случай. В 1941 году при очередном воинском призыве Устьянским РВК, воспользовавшись тем, что при пожаре сельсовета в 1924 году сгорели документы, подросток вновь прибавил себе возраст, но уже 4 года, указав, что родился в 1922 году вместо 1926-го.
8 июня 1941 года. Рядовой Красной Армии Виктор Буторин направлен в саперную роту инженерно-технической части, которая базировалась на западе Белоруссии. «Много времени занимает строевая подготовка, но уже начали осваивать оружие, показывали действие динамита и зажигательную трубку…», - размышлял подросток, стараясь приблизиться к своей заветной мечте - Родину защищать.
23 июня, на второй день войны, часть была разбита, и Виктор оказался на территории, оккупированной немцами. Документов и оружья у него не было. В ближайшей деревне Буторин переоделся в гражданскую одежду, потому что в форме военнослужащего шансов выйти из окружения не было. Решение пришло само собой: выбраться за линию фронта и в военкомате получить направление на фронт.
Пятнадцатилетний красноармеец и не подозревал, что этот путь продлится долгих 4 месяца и закончится обвинением в шпионаже.

Путь к своим.

В течение нескольких дней Виктору удалось дойти до Минска, но к 28 июня город был в руках неприятеля. «В Минске я попал в детский дом, рассказал ребятам, что я красноармеец и выхожу из окружения. Они отнеслись ко мне очень сочувственно. Устроили у себя, дали свою одежду, и я прожил у них два дня под видом детдомовца…. Мой действительный возраст нисколько не выделял меня из среды детдомовцев и помогал мне выходить из окружения», -позднее скажет он на допросе оперуполномоченному НКВД.
Последующие месяцы линия фронта словно ускользала от него. Путь лежал через Киев на Полтаву, затем Прилуки, Конотоп, Севск и, наконец, Дмитровск. 16 октября 1941 года мальчишка добрался до Орла, но,увы, и там тоже были немцы.
По дороге в Мценск Витя был задержан и несколько дней находился среди советских пленных в деревне Войново. Здесь немцы были повсюду и несколько раз пытались с ним поговорить, но переводчика в деревне не оказалось, и 19 октября его доставили в Орел.
В немецкой комендатуре мальчишку допрашивали два офицера: один лет 35, среднего роста и крепкого телосложения, одетый в защитную форму. Второму - переводчику, одетому в черную форму, было около 50. Начались расспросы. Виктор слукавил, сказал, что ему 15 и он, воспитанник Минского детдома, идет домой в Архангельск, где живет сестра и дядя. Офицер предложил «детдомовцу» заработать 1500 марок. Первое задание состояло в том, что на следующий день надо было разведать и к вечеру доложить информацию о расположении советских войск в районе населённых пунктов Елец и Золотарево.
«Я ещё очень молод, хочу жить, а за шпионаж меня расстреляют», - так оправдывался перед немцами Виктор. Но ответ был предельно ясен: «Если не согласишься, я тебя расстреляю. Вы, комсомольцы, те же шпионы, только в пользу Советской власти. У вас нет техники воевать с Германией».
После некоторых раздумий Виктор ответил согласием, но в глубине души таилась надежда попасть к своим. В комендатуре он пробыл всего 10-15 минут, документов о сотрудничестве не подписывал. Ночевать ему приказали в немецкой казарме.
На следующий день в 4 утра, воспользовавшись недостаточно строгой охраной, ему удалось незаметно выбраться. Ранним утром на пустынных улицах Орла беглеца остановила пожилая женщина. В городе был комендантский час, и ходить было очень опасно. Она привела парня к себе домой, накормила, и в 6 часов утра он продолжил путь. Линия фронта оказалась совсем рядом: до станции Золотарево было рукой подать. Но дальше все пошло не по плану.
20 октября 1941 года он пришел на станцию Золотарево и обратился к сотруднику НКВД с просьбой помочь ему попасть в райвоенкомат. Виктор рассказал ему о своих злоключениях, но скрыл факт вербовки, боясь ареста. Паренёк был рад, что вырвался от немцев, их задание выполнять он и не думал, а просто хотел уйти снова в Красную Армию.
Несмотря на предпринятые меры предосторожности, Буторина арестовали. Его обвинили «в измене Родине, шпионаже в пользу фашистской армии» (так звучит формулировка в деле). Разбирательство шло более года. Под физическим воздействием следователя Виктор признал свою вину. По постановлению Особого совещания от 9.12.1942 года шестнадцатилетнего красноармейца Буторина Виктора Матвеевича заключили в ИТЛ на 10 лет.

Усольлаг МВД.

О лагерной жизни Виктора Буторина известно немного. Позже он признавался своей землячке Борисовой К.Н.: «Условия были такие: то кормили как на убой, то на 3-4 месяца запирали в каменных стенах. Голодно, холодно, хоть умирай. При лагере окончил курсы техников - строителей. Несколько раз пытался бежать. Последний раз ребята достали солдатскую одежду, чтобы уехать домой. Сошел с поезда, пришел в Малиновку, переправился через реку и пошел на Березник. В поле перед деревней встретил мужика, но не признался, спросил только: «Матвей Ананьев жив? Я от сына с приветом». В то время у родителей гостил мой старший брат Ананий. Он уже окончил военное училище в Великом Устюге и мечтал о военной карьере, командовал штрафным батальоном. Когда меня осудили, его разжаловали в лейтенанты. Увидев меня, хотел застрелить. Заступился отец: «И ты в таком положении мог оказаться». В родном доме я тайно жил целую неделю. На семейном совете решили: «Надо вернуться».
Вернувшись в Соликамск (в Усольлаг) беглец добровольно сознался: «Хотел перед смертью родителей повидать». За побег срока не добавили. Вероятно, просто поверили. Но ещё один год прибавили за нарушение техники безопасности (ст. 133 УК), когда работал техническим руководителем на строительном участке.
В 1949 году (по приказу МВД, МГБ и генеральной прокуратуры) Буторина перевели в особый лагерь. Это был Степлаг в поселке Джезказган Карагандинской области в Казахстане. Виктор работал на строительстве промышленных сооружений, шахт и жилых зданий, хорошо освоил технологию работ горнорудной промышленности, был на хорошем счету. Он знал, что после отбытия срока наказания сразу вернуться на родину ему не разрешат. Поселение было неизбежно. В канун своего освобождения он обратился с просьбой оставить его работать там же, на руднике Джезказган: «Я еще молод, здоров, мне всего 26, и в настоящее время я горю желанием честно отбыть срок наказания и через труд свой стать равноправным гражданином. Я имел в 1941 году ошибку, за нее поплатился исправительно-трудовыми лагерями. Это была ошибка моего глупого, еще детского рассудка».

Послесловие.

Дальнейшая жизнь Виктора Буторина протекала, как у сверстников. Он окончил два техникума (один строительный), женился. Родилось двое детей - Саша и Валя.
В 1956 году Виктор обратился с просьбой к Ворошилову К.Е. пересмотреть дело и снять судимость. К заявлению он приложил свое (повторное) свидетельство о рождении в котором указано, что он родился 18 апреля 1926 года, и дал показания о невиновности. Определением военного трибунала Воронежского военного округа от 26 октября 1956 года постановление особого совещания от 9.12.1942 года отменено, дело прекращено за отсутствием состава преступления. Буторин Виктор Матвеевич реабилитирован.
Спустя два года с семьей он вернулся в п. Октябрьский. «Работал мастером. Простой был, хороший такой. Второй раз арестовали и содержали в Вельске за то, что пиломатериалы раздавал в колхозы. Жена обратилась к адвокату. Буторина оправдали, но вскоре он снова уехал в Соликамск. Приезжал как-то в гости, к брату двоюродному. А мы рядом живем, тоже зашел, долго говорили. После реабилитации был награжден орденом Красной звезды и медалями. На 9 мая собирался в Москву ехать, на встречу с реабилитированными. В то время уже плохо видел. Умер около 2000 года. Дом его родительский сохранился, напротив спортзала стоит», - вспоминает его одноклассница Борисова К.Н.
Тысячи советских подростков накануне Великой Отечественной войны стремились попасть на фронт. Одни становились сыновьями полка, другие партизанами. У нашего земляка своя история…

Н. Дудоладова

При подготовке публикации использована статья «Горькой памяти свеча» газеты «Устьянские вести» (№7 16.02.2013г.) и материалы архивного уголовного дела архива РУФСБ России по Архангельской области.