Комары, погорельцы, гармонисты

В семейном альбоме хранится фотография моего прадеда Заостровского Владимира Васильевича, родившегося в селе Дмитриево, - единственного рыжего в большой семье. Он изображен на жатве озимой ржи на своем наделе. Поле и сейчас находится в пределах нашей деревни. Семья из семи человек разрабатывала это урочище.

Комары

Первый урожай снимали в августе 1927 года, что и запечатлено на снимке. Позируя фотографу, прадед воскликнул: «Ох, кабы хоть одинова замерзнуть!» Белый передник служил полотенцем – им утирал лицо от пота. Разработанное поле недолго послужило семье Заостровских. Она была хоть и признана середняцкой, но требовалось еще выполнить «твердое» задание по лесу. Остатки надорвавшись на заготовке бревен, Владимир Васильевич умер в начале 30-х. Когда образовался колхоз «Искра», поле, очищенное от леса – новина, отошло бригаде, а с 1960 года на нем сеял зерновые колхоз «Дмитриевский». Сейчас урочище служит новому лесу – сосенки и елочки уже в человеческий рост. Все вернулось…

А вот ушедшие хутора, починки и деревни не вернутся уже никогда. И как-то незаметно ушли они из нашей памяти. Правда, так складывалась жизнь, что помочь хуторам было уже нельзя, да и спасать их было некому.

В поисках лучшей жизни, а она представлялась крестьянам простором, хорошими землями, в 1896 году из деревни Великая, которая входила в состав Дмитриево, переселился на новое урочище Константин Ипатов. А этот простор для них находился на правом берегу речки Кизема напротив деревни Лущево. Пять сыновей было у переселенца – Григорий, Василий, Иван, Дмитрий, Семен. Они разрабатывали починок, так и появился хуторок родственников. Ипатовы в Великой имели прозвище «комары». Комарами и остались на Кузьмихе: Константин – комар, Василий – комар-урядник, Иван – комар-комар, Семен – комарик. Шесть домов в начале 20-го века стояло на урочище. Затем в этих домах жили внуки Константина Комара. Только у сына Григория было восемь детей. Один чужой прибился на Кузьмиху - Прокопий с матерью. Называли его хуторяне Пронюшкой. Расстроился на починке. Не одна корова была в хозяйстве, лошади. Считался богатеем. В начале 30-х комиссия из Дмитриевского сельсовета эту семью раскулачила. Проня и мать стали мстить хуторянам: женщина не один раз поджигала лес около деревушки. Поймать их не удавалось. Мужики договорились, придумали сигнал: как появится Пронюха на Кузьмихе, так начать на гармошке играть. Так и попался раскулаченный. Его поймали, милиционеры арестовали, отправили в райцентр – в село Черевково. «Тройка» НКВД присудила его к расстрелу. Заставили вырыть себе могилу, застрелили и закопали.

Кузьмиха, когда образовывались на Дмитриевщине колхозы, отнесена была к колхозу «Труженик» - к деревне Лущёво. На урочище «комаров» хорошо росла капуста, брюква, лук, а вот урожай картошки всегда был плох.

В Великую Отечественную войну ушли на фронт и погибли внуки Константина-комара Иван Дмитриевич, Василий Васильевич, Николай Иванович. Ипатов Егор Григорьевич пропал без вести в декабре 1943 года, погибли и его два сына Степан и Игорь.

Когда строилась Северная стальная магистраль на станции Кизема, а это был 1942 год, на Кузьмихе были построены бараки, в которых жили заключенные. Эти места были обнесены колючей проволокой.

Закончилась война. Возвращаться в хуторок было некому. В 1952 году починок исчез. Дом перевезли в Кырканду, да три дома – в Кизему. Один до сих пор там стоит.

Хорошо, что есть ещё человек, не забывший прошлого Кузьмихи и сохранивший рассказ матери. Это жительница п. Кизема Ипатова Надежда Ивановна.

В конце 60-х - начале 70-х годов 20 века житель деревни Лущёво, которая стоит, разделённая речкой Кизема, напротив Кузьмихи, Изосим Александрович Попов начал снова расчищать заросшие поля, помня просторы хуторка. Совхоз «Дмитриевский» выращивал впоследствии здесь отменную капусту, сеял зерновые, многолетние травы. Достойно послужили поля совхозу!

Но исчез и совхоз. В память об отце дети Изосима Александровича, а их у него было одиннадцать, поставили на урочище небольшой памятник из железных прутьев, назвав его «Изосимов мыс». Сейчас мыс снова зарастает леском. Всё вернулось…

Погорелка

В 1971 году житель деревни Алферовская В.Ал. Буторин, работая на Дмитриевском маслозаводе, на лодке перевозил бидоны с молоком через Устью. Еще плыли по воде большие льдины. Владимир замешкался, и лодка поплыла сама по себе. Буторин вскочил на большую льдину в надежде догнать посудину. Но не тут-то было. Льдина тоже поплыла сама по себе. Так пять часов, дрожа от холода и страха, Владимир Александрович доплыл на льдине до Погорелки, где его уже переймали дмитриевские мужики, потерявшие своего друга с драгоценным молоком и сметаной.

Подъезжая к Бестужево с Киземской сторонки, частенько можно услышать: вон, за рекой, Погорелка. Захотелось хоть что-нибудь узнать о хуторке. И в Череново я зашла к Лидии Александровне, которая поведала немного о нем. Хуторок жил в трех километрах от Череново по берегу Устьи, на другой ее стороне. Погорелка по-другому - это деревня Пыркино, а за ручьем там же было еще Анисихино. Дома стояли в два ряда. Проживали в них 100 человек. Когда-то один странник, потерявший дом от пожара, поселился тут, отстроился. Стали приезжать в хуторок из других деревень на вольные хлеба. Так и разросся починок. Работал здесь магазин, начальная школа, бригада Череновского колхоза. На полях сеяли лен, рожь, пшеницу. В старшие классы дети бегали в школу за 3 км в Кадыевскую. Их перевозили за реку на лодке. На работу в Череново тоже через Устью. Немало она, Устья, поглотила людей…

В настоящее время в Погорелке остался один дом, в Анисихино – два. Остальные сгорели. От чего начали – от погорельца, к тому и пришли. Одним словом, Погорелка.

Гармонисты

Переплываю через Устью на лодке и километр иду по берегу к черемухе, одиноко стоящей на берегу нашей реки. Здесь когда-то у самого края дмитриевского леса стояла очень веселая деревенька. Тут жили мой прадед и прабабка, бабушка, маленького папу из Молотовска совсем маленьким привезли сюда. Прошло 54 года, как вместе с домом с Горицы переехала последняя семья. Сейчас несколько строений с хутора доживают свой век в Дмитриево. Местонахождение деревеньки служит ориентиром при входе в лес. Тропинка, натоптанная больше 100 лет, до сих пор ведет нас от кромки леса вглубь тайги. Уже осень. Манит к себе лесная краса! А как влекла она горичан не только осенью! Тайга в полном смысле слова кормила жителей хутора и скот: лошади, коровы, свиньи паслись в лесу. В каждом доме было ружье. А оно немалых денег стоило. Много добывали медведей и лосей – лес кишел зверьми. Мне бабушка рассказывала, как летом 1932 года километра два гналась за ней медведица по лесу до самого дома – и близко не подходила, но и не останавливалась. Частенько на лесных дорожках горичане то тут, то там видели играющих маленьких, толстых, черненьких медвежат, которых в первый момент принимали за собачат. Разглядевши, убегали от тех мест сломя голову. Было много малинников в лесу, не раз встречали в них не по одному медведю.

В домах у горичан было не только ружье, но и в каждом - гармонь. Горица – деревня гармонистов, в каждой семье не по одному. Как услышат дмитриевцы переливы гармошек, несущиеся по водной глади Устьи, так понимают, что там снова пируют. И молодежь вся туда. А уж без драки не обойдется такая встреча. Сначала соревнуются в игре тальянок, а потом обязательно начнут махать кулаками и рвать рубахи друг на друге. Жила на Горице бабка Матренушка – глиняных дел мастер. Налепит кринок да горшков, навесит на тын для просушки, так их все расколотят дерущиеся. Матренушка была маленького роста, но очень сильная. Работали они как-то с зерном – затаривали мешки рожью. В перерыве бригадир говорит ей: если сумеешь поднять мешок в 50 кг, то он будет твой. А она и подняла, потом на себе унесла домой, выиграв пари.

В 20-е годы жители деревни Кырканда ходили на праздничные богослужения в Дмитриевскую – Николаевскую церковь по берегу Устьи через Горицу. Они старались побыстрее пройти этот хутор, зная, что там задиристые живут. А уж обратно молодежь и мужики кыркандские, посидев после посещения церкви в питейном заведении в Дмитриево, возвращались подвыпившими, а то и совсем пьяными. Так на той же Горице, бывало, до крови изобьют друг друга. Вот такая была веселая деревенька! Но и работящая очень.

Как-то жительница нашей деревни с горечью воскликнула, рассказывая о своей молодости: «Ох, не сыграет теперь гармонь по деревне!»

История каждого исчезнувшего хутора Дмитриевщины записана мною. Таким образом, думаю, она не потеряется, и всё мы делаем для будущего.

Июльским днем на главной деревенской дороге стояла старушка. Она поворачивалась во все стороны, громко восклицая: «А что такой-то, где все, почему никого не видно на деревне-то?» Она, очень старый сейчас человек, еще помнит бурлящее жизнью Дмитриево. Вот такое случилось с деревней, и ее не будет со временем. Все возвратится к лесу…

Татьяна Илясова, с. Дмитриево.