Маленьких ростом пуля не видела

Спиридон Иванович Колчин, 1922 года рождения, прибыл на призывной пункт 15 декабря 1941 года и окончил службу только осенью 1945 года. Имеет государственные награды: «За оборону Заполярья», «За победу над Германией», орден Отечественной войны 2 степени, медаль Жукова.

Он один из тех ребят, кто на момент начала войны оказался в самом призывном возрасте. 19-летний паренек из с. Полуборье д. Петровская Каргопольского района с земляками - ровесниками был отправлен в Архангельск в учебную часть. Уже вовсю шли ожесточенные бои на всех фронтах. Рядовой Колчин после кратковременного обучения был зачислен в 261 стрелковый полк и направлен на Волховский фронт.
После длительного пребывания в карельских болотах многие из бойцов, употребляя грязную болотную воду, всерьез и надолго выходили из строя, некоторым суждено было навсегда остаться там. Не обошло стороной это испытание и пехотинца Колчина. В эвакогоспитале в Томске, куда были отправлены больные солдаты, невысокого роста и без того худощавый Спиридон весил 32 килограмма. Он вспоминает: «Мы были так больны, что не могли ходить. Нас на носилках в эшелон погрузили и повезли. В госпитале меня медсестра на руках носила на процедуры. Спасибо ей - она меня и выходила, покупала на базаре продукты по моей просьбе, подкармливала, я и поправляться стал». Три месяца ушло на выздоровление - все лето.
После госпиталя в ноябре 1942 года рядовой Колчин был направлен в Кандалакшу в Школу снайперов, о чем свидетельствует пожелтевшее, стершееся на сгибах удостоверение: прошел курс обучения в команде снайперов, огневую подготовку боец освоил на «отлично». В составе 34 запасного стрелкового полка вновь сформированная группа снайперов была направлена на передний край.
Выходили на охоту поодиночке: «Иной раз так замерзнешь в снегу, что не знаешь, как и встать. Или занимали позицию повыше - привяжешься ремнем к стволу елки, чтобы не упасть, и выполняешь приказ. У немцев снайперы были отборные - высокие и крепкие, финны тоже отличались крепостью и физическим здоровьем». Немцы к ночи больше выходили. У наших снаряжение было нехитрое: зимой – маскхалаты, а летом обычная форма и винтовка с оптикой. Как и все снайперы, отмечал зарубками на прикладе «добычу»: «Сколько зарубок было? Не знаю, не могу сказать. Но помню, что финнов много поймал» (до 1944 года Финляндия в союзе с Германией воевала против Советского Союза).
На вопрос о быте в условиях войны Спиридон Иванович ответил: «Какие там условия? Если на снегу лежишь зимой - так в тулупе, ватнике, в валенках, рукавицах-шубницах с пальчиком для спускового крючка, а летом в воронке тепло - и ладно. Была ли баня? Да нет: быстро обкатишься горячей водой раз в неделю, рубаху сменишь, и тоже хорошо. Разденешься на снегу – не больно захочешь мыться». Насчет еды непритязательный деревенский парнишка довольствовался тем, что было: американская тушенка, хлеб, масло, сухари: «Я считаю, что кормили хорошо, были сыты. Бывало, что у немцев трофейные продукты находили - галеты, кофе, тушенка. Но нам не разрешалось брать -– продукты могли быть отравлены». Конечно, и простужались, кашляли - все бывало.
В разговоре спросила, бывало ли страшно на войне? Спиридон Иванович только улыбнулся и вздохнул: «Конечно, страшно. Бомбили нас постоянно, мины кидали - такие канавы выроет! Артиллерия била… Мало какая ночь пройдёт спокойно. Пули свистят, как дождик дожжит… Шинель у меня была вся в мелких дырочках, а самого беда миновала… Из нашей семьи четыре брата воевало. Двое вернулись инвалидами: Николай без ноги, у Саши рука не действовала, брат Григорий проходил действительную службу на границе, война застала его в Белорусском Особом военном округе. Он погиб в самом начале войны около г. Лида. Я вернулся невредимым: видно, маленьких ростом пуля не видела… Слава Богу, что живой остался!»
Особая тема - письма на фронте, помните, как в песне: «И почтальон сойдёт с ума, разыскивая нас»? Подразделения меняли места дислокации, линия фронта уходила, почтальоны гибли: «Письма из дома приходили ли? Всякое было, вот из госпиталя ни одно письмо до дома не дошло, почта терялась. А то посмотришь, какого числа отправлено, а уж месяц прошел. Или придет письмо, а бойца уж нет... Письма цензурой читались строго. Мы знали, что с переднего края нельзя было указывать место, называть имена командиров. Если напишешь недозволенное, того же дня расстреляют».
С марта 1944 года и до конца войны рядовой Колчин нес караульную службу на регулировочных постах Карельского фронта, проверял документы у проезжающих мимо военных и гражданских лиц. Работы хватало. Спиридон Иванович рассказывает, что на документах военного времени были особые отметки, по которым можно было с точностью определить подлинность документа. Эти знаки помогали оперативно выявлять и отправлять в штаб подозрительных лиц. Победу встретили в столовой во время обеда: «Поставили всем по бутылке вина. А мы удивляемся - вина-то нам до этого не давали! Командир объявил - победа! Что тут началось! Все выскочили из-за столов, выбежали из столовой, обнимались, кричали - и обеда не надо!»
Война закончилась 9 мая, но действительная служба у бойца Колчина продолжалась до 16 октября 1945 года: «Потом из Кандалакши и домой отправили». После рядовой Колчин вернулся в родную деревню, обзавелся семьей. Немало испытаний выпало на его долю и после войны: терял родных людей, сам много раз бывал на волоске между жизнью и смертью, но каждый раз судьба его хранила. Сейчас 92-летний Спиридон Иванович живет у дочери Зои в п. Октябрьский, окруженный заботой и любовью. У него 13 внуков и 15 правнуков. В великий праздник желаем ветерану: пусть родные будут рядом, пусть в душе покой царит и сердечко не шалит!

Вера Ивойлова