«Все сама справлялась»

Судьба простых деревенских тружениц часто остается «за кадром», но их трудовой и человеческий подвиг неоценим. Накануне Дня Великой Победы хочется особо поздравить тех, кто оставался в тяжелые времена Матерями, Женами, Любимыми… Из их вроде повседневной работы также выткано знамя нашей Победы.

Елизавете Игнатьевне Лебедевой уже 91 год (на снимке справа в молодости). «Что про меня писать»,- качает она головой. - Я уж не помню ничего. Да и праздник этот для меня - как нож по сердцу. Всех родных и близких растеряла из-за этой войны». На многие вопросы отвечает:«Не помню». На некоторые: «И вспоминать не хочется. Не стоит ворошить». Трудно ей, слезы на глазах, но рассказывает - раз просят.

На комоде два портрета: мужа, Василия Ивановича, и брата, Петра Игнатьевича - соседка помогла, отнесла в нашу редакцию старые фото. Теперь вот два солдата рядом смотрят с портретов «Бессмертного полка».

Муж с фронта вернулся. Брат пропал без вести. Елизавета Игнатьевна перебирает бумаги: «Поиском брата сама занимаюсь, только информации мало. Обращалась в Северодвинск, там розыскной штаб какой-то. Оттуда присылали бумаги», - показывает список отправленного эшелона. Поезд, в котором из Молотовска (Северодвинска) в ноябре 1941 года ехал ее брат, в ноябре отправили на фронт - Петр так написал, вроде лыжный батальон формировали. А дальше - тишина. Говорят, поезд разбомбили по дороге. «Думаю, может, кто из родных у ребят из того эшелона в живых остался, через них чего бы узнать. Да плохо видеть стала, даже заявление самой не написать», - сокрушается Елизавета Игнатьевна.

Родом она из деревни Исаковская (Кузоверы). Семья была большая, кроме Лизы еще три мальчика и девочка. Сначала в Кузоверской школе училась, потом в Строевской. Семь лет отучилась – и «боле все, работать надо». И где бы не «робила» с пятнадцати лет - всегда на совесть: секретарем в сельсовете и в суде, учителем, на «обеспечении». Всегда ее уважали и отзывались положительно.

Про военное время старушка вспоминает нехотя: «Всего я из-за этой войны лишилась. Никого родных нет: братья на фронте сгинули, сестра умерла, дом разорился, мать уехала в город нянчиться. И никто не вернулся. С 1937-го три с половиной года учителем проработала. А в 1941-м отправили меня на оборонные работы. Надо было в течение суток 1200 человек насобирать, распределить и отправить по фронтам. Мы попали в Няндому. Надо было немедленно построить военный аэродром. Нас туда много согнали. Немножко времени прошло, и поубегали оттуда многие, не выдержали. У нас сначала был свой начальник - отряд-то большой, неделю с нами пробыл, его отозвали на фронт, мы остались без предводителя. И всю ту зиму на полях работали. В начале октября под Няндому поехали, как были - в худых коротких сапожках и - на всю зиму! Нас три подруги было, так на две пайки жили, на третью платок или какого тряпья на портянки меняли. Дали нам юбку вязанную, так мы ее на две разрезали, по бокам вставки вшили, вот и прикрылись. Так на этой стройке до нового года промаялись. Крепко нам досталось: хлеба на сутки чуток давали да кипятка горячего один раз в сутки нальют. Поля мало для аэродрома было, площадка нужна большая, так что лес вокруг рубили, сразу жгли да корчевали, землю ровняли.

А после прошел разговор, что линия фронта отодвинулась, и от строительства отошли. Вот так - маялись, а все зазря. Участниками оборонных работ нас после войны не признали - не в том месте трудились. Вернулась я с оборонных этих работ в Строевское, к бабушке. Она меня обогрела, ноги обмороженные вылечила. Бабушка меня от всего спасла и сохранила, и дороже ее у меня никого и нет, хоть и не родная по крови.

Дома в МТС (машинно-тракторную станцию) устроилась. И в войну там робила, и потом. Мужиков - механиков на войну отправили. Насобирали группу девушек, месяц отучили - поехали весной пахать. Я «по обеспечению» была: горючее доставала по жутким дорогам. И летом, и зимой на конях: на дровнях да телеге. И в Вельск, и в Синегу ездила, за реку вброд бочки вывозили. За бензином в Черевково ездили. Только в 1973 году через Костылево провели железную дорогу. Стало проще: когда на дрезине, когда на поезде цистерны доставляли.

Там, в Строевском, Лиза и встретилась после войны с Василием Лебедевым (на снимке слева). Парень был старше ее на год, характером «шебутной». Войну прошел «от» и «до». С мая 1941-го по январь 1942-го служил шофером в 112 полку в Карелии. Потом был переведен в 266 отдельный лыжный батальон стрелком, где провоевал до февраля 1943 года. Следующим этапом стал 519 отдельный огнеметный танковый батальон, где он опять водил свои любимые машины до июня 1944 г. И он не стал конечным - до октября сорок пятого был зачислен в 78 инженерный аэродромный батальон опять же шофером. Уволился в запас. Был награжден медалью «За победу над Германией» и орденом «Победы Отечественной войны II степени». Дважды был ранен: тяжело в голову и в ногу.

В 1946 году Василий и Елизавета поженились: «Человек он был сложный. Может, не всегда положительный. Зато умел любого человека организовать - председатель его всегда звал, когда что новое затевалось. В 1963 году жилья и ферм в совхозе настроили, поля вспахали, животину накупили. Стало на селе лучше».

Елизавета Игнатьевна вздыхает: «Привыкла я все с людьми. В деревне у меня дом на дороге. Еще не родительский, а от бабушки с дедушкой. Хороший, старинный. Всегда люди у меня в гостях были. И работала я всегда так, чтобы про меня люди плохого слова не сказали». Потом переключается: «Муж умер 21 октября 1991 года. После его смерти я так на работу больше и не выходила. Он ни как участник войны, ни как инвалид войны никаких льгот не успел получить. В конце жизни только инвалидность 1 группы была поставлена. Мучился сильными головными болями. Он вообще болел часто: то ногу сломал, то с радикулитом долго в больнице промаялся - шоферская болезнь. Сначала ему одну ногу ампутировали, затем другую - в 1982-м. Я за безногим и ухаживала.

Двоих ребят родила. Старший Владимир уехал после армии в Волгоград учиться и скоро умер: с сердцем что-то случилось. А Сергей после армии милицейскую школу закончил, уехал по распределению в Шенкурск. Меня не перевез, места не было: с той стороны много родственников. Мне никто никогда не помогал, все сама справлялась.

Есть у меня еще две внучки да две правнучки. Племянник в Бестужево - тот навещает, в Строевское возит, помог квартиру как вдове ветерана получить в Октябрьском - и ему, и государству спасибо». О состоянии квартиры, вроде совсем не старой - отдельная история: пол рассохся, в больших щелях, между комнатой и коридором проседает. Штукатурка в туалете отлетает, от откосов окна в кухне отвалился кусок. На вопрос, обращалась ли куда по ремонту, сгорбленная женщина машет рукой: «Да куда я пойду - сил нет, бумаги не написать. Соседям ремонт дети делать помогают. А мне кого просить? Может, я еще и окочурюсь, чего ремонт-то делать? Раньше трясешься над копейкой, что-то покупаешь, а сейчас ничего не надо. Да и останется что после меня - никому негоже».

Как-то неловко стало от таких слов. Неужели - негоже? Нет, Елизавета Игнатьевна, и множество других женщин, переживших войну, отдавших свою молодость, силы и семейное счастье для победы над войной: Ваши знания бесценны, Ваша жизнь - подвиг, и на Вашем примере надо учить будущие поколения, с какой самоотдачей и беззаветной верой в лучшее надо жить. А Вас надо беречь и радовать - это к вопросу о состоянии квартиры (строители и управляющая компания - возьмите на заметку!) Спасибо вам, советские женщины, пережившие войну, низкий вам поклон!