Узник – 7598

Промозглым осенним утром нас, группу туристов из России, автобус вез в глубину редкого мелколесья. Был густой туман. Наше настроение соответствовало погоде. Дорога казалась нескончаемой.

- Да, именно в таком месте и должен находиться фашистский ад, - думалось мне.

Концлагерь Бухенвальд. Мы замираем у ворот с циничной надписью «Эдем дас зайне», то есть, «Каждому свое» И экскурсовод приглашает нас на экскурсию. Даже в мирное время жутко здесь находится. Долго молча стояли мы у огромных печей, в которых сжигались люди разных национальностей, в том числе немало русских. День и ночь дымились печи крематория.

- Урожай капусты и картофеля на грядках немецких крестьян был отличный, потому что пепел людской удобрял их поля - негромко рассказывала экскурсовод.

Тогда я и не знала, что живут в Дмитриевской стороне нашего района два узника Бухенвальда. После поездки в Германию встречалась в д. Синики с Митрофаном Александровичем Турчиным. Это был высокий, статный, жизнерадостный, очень общительный человек. Даже не верилось, что судьба уготовила ему столь суровые скитания, о которых он вспоминал уже спокойно и открыто:

… Белоруссия, станица Слободка в Житомирской области, что в 300 км от Брестской крепости. Июнь 1941 г. Многочисленная семья Турчиных - отец, мать, две сестры, два брата - все работали в колхозе. Война пришла в село в конце июня. С любопытством рассматривал 16-летний Митрофан проносящиеся мотоциклы с колясками, водителей с закатанными рукавами. Проезжали мимо немцы и на велосипедах. В селе они не останавливались - им нужен был районный центр.

До 1942 года жителей Слободки фашисты особо не беспокоили. Но, терпя поражения на фронтах, Германия нуждалась в огромном количестве рабочей силы. Старосте станицы приказали составить список здоровых молодых парней для отправки на принудительные работы. Потом в село приехали мотоциклисты для охраны и сопровождения подвод на станцию Калинковичи. Следом шли убитые горем родственники. На прощание дали десять минут, предварительно отгородив отправляемых веревкой. За попытку бегства припугнули расстрелом всей семьи.

До Бреста молодежь везли в пассажирских вагонах, затем пересадили в товарные. До людей в них возили скот. На остановках в вагоны бросали одну - две буханки хлеба.

Поезд увозил все дальше на Запад, отдаляя от дома на бесконечное пространство. Через три дня прибыли в Германию. На каком-то полустанке всех выгрузили, привели к полю. Там их ждали хозяева, начали отбирать к себе на работу.

- Нас из села четверо было. Мы все время держались друг друга, так и попали к одному хозяину на фабрику, где стояли токарные и строгательные станки, - рассказывал мне Митрофан Александрович.

Здесь подростки проработали неделю. Но их не покидала мысль о побеге, тем более, что эшелоны шли беспрерывно. Но, видимо, для надежности сперва решили понаблюдать за движением составов, залезли на черешню.

Там их увидел проезжающий автомобилист и заявил в полицию. Пацанов поймали, посадили в подвал к другому хозяину, а через несколько дней отвезли в тюрьму г. Галле.

Целый месяц пленников держали в заточении. Наголодались, даже воды досыта не пили.

Не зря говорят в народе: дни жизни не те, что прошли, а те, что запомнились. Годы неволи врезались в память Митрофана Александровича до мельчайших деталей. Каждую свою тюрьму помнил, а их оказалось несколько и одна страшнее другой.

После месячной отсидки в первой тюрьме Митрофана с другими пленниками этапировали в концлагерь Бухенвальд. Здесь они сдали свои личные вещи, взамен получили скудное тюремное обмундирование, все полосатое: круглая шапка, кальсоны, куртка, деревянные колодки. Сняли отпечатки пальцев и заклеймили. Турчин получил номер 7598. Зачислили в команду штайнбрухкаменный карьер. Тяжелый физический труд для подростка трудно представить: длинный рабочий день, плохая одежда, побои. Кормили два раза в день. Утром - кофе, вечером - суп из брюквы, хлеб с опилками. В окрестностях концлагеря у немцем был небольшой заводик. Митрофан стремился попасть туда на работу, т.к. там лучше кормили. Но брали только специалистов. Подросток назвался сварщиком. На самом деле, он лишь видел в мирной жизни, как управлялся со сваркой брат. Вскоре парня разоблачили и перевели в гольцкоманду - пилить дрова.

Первоначально концлагерь предназначался для политических заключенных. Особенно много здесь накопилось тельмановцев. Потом стали появляться военнопленные и гражданские. Видел однажды Митрофан колонну женщин из Днепропетровска, но они исчезли за один день, осталось только три груды обуви.

Каждый узник хотел выжить, поэтому многие стремились попасть в ревир - больницу, но задержаться там мало кому удавалось. По субботам фашисты тщательно проверяли больных, и если обнаруживали у кого-либо только фурункулы, сразу же отправляли в крематорий. Самыми жестокими наказаниями в лагере считалось подвешивание на дереве и растяжка на станке: ноги - руки зажимали, тело вытягивали и били плетьми. За побег, к примеру, полагалось 25 ударов. Немногие выдерживали. Били и Митрофана. Как-то он, вывозя отходы на поле, хотел попробовать капусты, так его собаки чуть не разорвали, да еще и плетью наказали. Но сметлив оказался узник, перехитрил надсмотрщиков: постоянно под рабочей курткой обвязывал тело мешками из-под цемента. Синяки, конечно, оставались, зато кожа не рвалась. Было еще у Митрофана Турчина желание попасть в 43-й блок, где заключенных усиленно кормили: очень уж есть хотелось, постоянно и сильно. Но однажды он увидел в бане знакомого из того самого блока и изумился его худобе. Желание моментально померкло. Оказалось, что в этом блоке над людьми проводились преступные медицинские опыты. Вначале их откармливали, а затем брали кровь до тех пор, пока человек не превращался в скелет. Долго доноры не жили, их отправляли в печь, а кровь поставлялась в фашистские полевые госпитали.

Так проходило отрочество белорусского паренька, три года он провел в неволе. В 1945 году, когда американцы шли по пятам отступающих немцев, в концлагере началась срочная эвакуация. Заключенных выстраивали по сотням, не скрывая намерений - всех ожидал расстрел. Митрофан с другом старались незаметно переходить от одной сотни до другой , надеясь спастись от расстрела, пока не оказались в последней… И, действительно, остались жить! Их отправили в другой лагерь - Дахау.

Митрофан Александрович показывал мне документ международной службы розыска: «Заключенный концлагеря Бухенвальд Турчин Митрофан Александрович № 7598 - команда Заальфельд - был эвакуирован в концлагерь Дахау, прибыв туда 19.04.45г. и освобожден 29.04.45г. американскими войсками».

В том далеком сорок пятом к Дахау подогнали огромное количество машин, чтобы вывезти только русских. А потом освобожденные два месяца шли пешком через Германию и Польшу. Вернулся Митрофан Турчин домой в Белоруссию. Пришел в село и поразился тишине и безлюдью. Не встретила его мама, умерла от тифа. Сестренку расстреляли немцы. Митрофан отправился в Минск, стал работать на автозаводе. Отслужил в армии, а потом уехал на Север, в Синики.

После бесконечных скитаний по немецким концлагерям, когда баланда из картофельной шелухи уже считалась роскошью, именно в Синиках стал узнавать он заново настоящий вкус хлеба. Когда узнал, что Германский бундестаг принял закон «Об учреждении фонда для выплаты компенсаций бывшим заключенным концлагерей и промышленным рабочим объемом 10 миллиардов марок», стал писать в разные инстанции, доказывая свое пребывание в качестве заключенного двух концлагерей. В течение двух лет велась переписка, и 22 октября 1993 года ему выдали удостоверение несовершеннолетнего узника концлагеря, прибавили и пенсию в то время 120 рублей. В Германии узники получают, конечно, гораздо больше.

До последних дней своей жизни Митрофан АлександровичТурчин хранил в памяти горькие моменты своей жизни, а освобождение от плена считал вторым рождением. Выжить ему помогла неистребимая жажда жизни, она и подсказывала узнику № 7598, как сохраниться от гибели.

Т. Илясова, с. Дмитриево