Дмитровский наволок

Только старые черемухи, склоненные над заросшей густотой сорных трав землей, да тополя, что грустно взирают с высоты на заречные дали - вот и все, что осталось от некогда стоящей здесь деревни. Деревья деды сажали своими руками себе на потеху да внукам на память.

Погода начала сентября не очень радует. За окнами постоянно то дождь, то пасмурность обложная. В такое время ничего не остается, как сидеть за компьютером, неспешно работая над новой книгой. Но, вникая в ее содержание, чувствуешь некое, еще в полной мере не осознанное чувство внутренней неустроенности. Это то самое томление духа, которое заставляет человека покидать насиженное обогретое место и тянет, зовет в дорогу, куда-то туда, где еще никогда ранее не был. И чем старше становишься, тем чаще проявляется это томление духа. Хочется успеть узнать, увидеть еще многое из того, что пока остается за горизонтом.

Поездки, экспедиции могут быть как дальними, так и совсем близкими. Дело тут не в этом, главное в объемности впечатлений, их исторической значимости и краеведческой наполняемости. Так что очередная поездка хоть и оказалась не за тридевять земель, по своей содержательности представляет несомненный интерес.

Отрекшись от имени маршала

В середине двадцатого века в этих местах по обоим берегам Устьи было несколько небольших деревушек. Жизнь в них текла спокойно и размеренно. Оплакав не вернувшихся с войны земляков, местные жители занимались привычным крестьянским трудом. А в столице страны происходили важнейшие для нее, а значит, и для здешних жителей, политические события. На верховном властном Олимпе решался вопрос, как быть дальше с наследием товарища Сталина. В схватке сошлись две группы политиков: одну возглавлял новый партийный лидер СССР Никита Хрущев, в другой лидером считался Вячеслав Молотов, сторонников которого окрестили антипартийной группой. Первые выступали реформаторами, другие считались консерваторами. Именно к группе соратников Сталина и примкнул известный в стране военно-политический деятель, маршал Советского Союза Клим Ворошилов. Полководец, не выигравший ни одного значительного сражения и показавший свою несостоятельность как нарком обороны еще в советско-финском конфликте, но так пока и не выпавший из номенклатурной обоймы старых большевиков-руководителей. В результате, как известно, победил Хрущев, и соратники покойного вождя народов сошли с политической арены.

А при чем тут маршал Ворошилов и отдаленная устьянская деревня? - возникает вполне резонный вопрос. Да при том, что здешний колхоз, объединявший близлежащие деревушки Петраково, Васильевскую (Бобино), Дмитриево, Чесноково и Марково как раз и носил имя товарища Ворошилова.

Вскоре после произошедших в Москве исторических событий в правление колхоза пришло указание срочно сменить название хозяйства. Старую вывеску и портрет маршала, что висел в здании правления на самом почетном месте, немедленно снять и убрать куда подальше. А хозяйству придумать новое название, ведь колхоз без названия, как человек без собственного имени, долго оставаться не может. Посудили – порядили, да и решили, чтобы впредь не зависеть от политической конъюнктуры, назвать его нейтрально, оттолкнувшись от названия подпитывающей с правого берега Устью водицей из одноименного лесного озера речки Васильевки – колхоз «Васильевский».

Потом при укрупнении здешний колхоз объединили с соседним колхозом «Правда севера», а впоследствии здешние угодья вошли сначала в состав совхоза «Чадромский» а затем «Октябрьский»…

Погружаясь в историю.

На то место, где некогда находилась деревня Дмитровский наволок, или в просторечии Дмитриево, приехали мы с уроженцем этих мест, известным в Устьянах человеком Анатолием Сергеевичем Булычевым. Это не просто деревня его детства, здесь же он и вступил во взрослую жизнь.

Выйдя из машины и определившись на местности, отправились по территории деревни, и Анатолий Сергеевич первым делом повел меня к тому самому месту, где стоял его родной дом. Постояли молча, склонив головы, некоторое время, а потом пошли, продираясь сквозь густую высокую траву от печища к печищу. Удивительная особенность этой деревни в том, что в ней не было как таковой сквозной главной улицы. Крестьянские подворья располагались, можно сказать, вольно. Кто где захотел, тот там и построился. Главным аргументом было наличие земли под приусадебный участок. Есть подходящий клок свободной земли-закладываем жилище. А земли-то было в наличии маловато, поэтому трем хозяйствам пришлось селиться на некотором отдалении от основного жилого массива. Они образовали так называемый хуторок. В нем были подворья Булычева Ивана Ивановича, Ручьевой Анны Андреевны и Юркина Александра Семеновича.

Обойдя территорию, устраиваемся с Анатолием Сергеевичем под старой с густой кроной елью, что стоит на возвышенности над берегом реки, почти напротив устья речки Васильевки. Хорошо видно, как на противоположном берегу, на своем приусадебном участке копают картошку семейная пара Дреминых, единственных на данный момент постоянных жителей деревни Васильевской. Разводим небольшой костерок, подвешиваем над ним котелок и чайник, и под шум осеннего ветра в кроне ели да под потрескивание сушняка в костре мысленно погружаемся в историю.

Деревушка Дмитровский наволок известна еще с восемнадцатого века и даже раньше. Тогда здесь имелось в наличии всего 6 крестьянских дворов, в которых было учтено сорок душ, из них 24 мужских и 16 женских, в среднем по шесть душ на хозяйство. Центральным же населенным пунктом долгое время считалась Васильевская, хотя в ней на тот момент тоже было и дворов,и народу не густо : 8 дворов и 62 человека населения.

- Семьи в деревне у нас всегда были большими,– начинает рассказывать об односельчанах Анатолий Сергеевич. - Почти в каждой по семь, а то и десять человек. Люди все работящие, трудолюбивые. Земли пахотной да и сенокосов было не лишку, поэтому вся территория, закрепленная за колхозом и за нашей бригадой, обрабатывалась и выкашивалась до последней сотки. Земля неплохая, береговая, какова о ней забота-такова и отдача.

В крайнем доме проживал с семьей первый в колхозе комбайнер Бегунов Павел Иванович. Он самолично выстроил себе дом. По соседству жила большая семья Булычевой Матрены Яковлевны. Затем жили Булычева Апполинария Ивановна и Ольга Софроновна. Напротив их на берегу - Летавина Александра Тасьевна. Далее первый колхозный шофер Борский Михаил Андреевич. Ближе к лесу - Юркин Семен Евдокимович. В этом же большом доме во второй половине проживала Юркина Надежда Александровна. В семье было десять детей, в основном парни. В личном хозяйстве имелось много скота, в том числе десяток коров. При коллективизации семью раскулачили… Большая семья была и у инвалида войны Мякшина Григория Филипповича. Тут же стояли дома Булычевой Анны Михайловны, Варлыгина Федора Дмитриевича, Юркина Владимира Александровича, Перхурова Федора Пименовича. Федор Пименович считался искусным мастером по изготовлению саней и дровней. Мякшина Мария Кузьминична вдвоем с сыном проживали в оборудованной во дворе горенке. Настоящего жилого дома у них, как мне помнится, почему-то не имелось.

Тут все свои

Слушаю Анатолия Сергеевича и не могу отделаться от мысли, что в этой деревне чужаки явно не селились. То ли их не привечали, поскольку землицы свободной не было, то ли они ни на что не претендовали, а шли дальше искать более подходящие места. Так что мой очередной вопрос именно об этом.

- Отсюда следует, в деревне было всего несколько фамилий. Можно предположить, что ранее они вышли из одного-двух родовых корней, не более. Чаще и больше других повторяется ваша фамилия - Булычевы. Зная неплохо свой район, ответственно скажу, нигде больше такой фамилии не встречал.

- Так оно и есть, – подтверждает собеседник. Наша фамилия, скорее всего, не здешняя. Ее принес, видать, один из первых или даже первый поселенец. Она здесь закрепилась и никуда более не распространялась. Вырастали дети, отделялись от родителей, заводили новые семьи, выбирая себе пару, здесь же, на месте. Во-первых, они с детства знали друг друга, а во-вторых, праздно нигде не шатались, никуда не отходили далеко. Единственное, где еще могли знакомиться, это на церковных праздниках. Посещая храм, встречали людей из находящихся поблизости селений и завязывали отношения. В общем, жили своим сформировавшимся привычным укладом. Ну а потом революция, коллективизация внесли заметные существенные изменения и нарушили устоявшийся порядок в людских взаимоотношениях.

Многие односельчане здесь занимались смолокурением. Это было весьма доходное дело. У моего деда Михаила Алексеевича Булычева имелся в собственности смолокуренный заводик. Работали в основном свои, так как семья была тоже большая. Двое моих дядей погибли на фронте на ленинградском направлении…

- А смолу отсюда куда-то должны были отправлять? Как говорят сейчас, потребителям.

- В самом начале пашни, вверх по реке, были вырыты так называемые смоляные ямы. Место это заметно и сейчас. В ямах, чтобы их не напекло солнцем и они не потекли, копились укрытые бочки со смолой. Потом по вешней воде приходил пароход, и бочки закатывали на его палубу, укрывая от солнца.

- Я так понимаю, в деревне вашей имелись только хозяйственные колхозные помещения. Школы или клуба не было предусмотрено?

- Да, именно так. Птичник был, конюшня, коровник на сорок голов крупного рогатого скота. А в школу мы ходили за реку в деревню Васильевскую. Вон, видишь слева большой дом? Чуть дальше его была наша начальная школа. В иные годы до 22 человек училось в четырех классах. А преподавала всем одна учительница Мария Прокопьевна Тетерина.

- И что же, все сидели в одном помещении? Мешали друг другу?

- Занятия в классах начинались в разное время. К примеру, первый и третий занимались с девяти часов, а второй и четвертый - с одиннадцати. Из общественных учреждений в начале шестидесятых годов некоторое время у нас функционировало отделение связи. Правда, недолго.

…Там и пригодился

Настала пора хотя бы кратко поведать и о судьбе самого Анатолия Сергеевича Булычева. Он не просто уроженец этой деревни, а, с большой долей вероятности, один из потомков первого поселенца Дмитрия, по имени которого, скорее всего, и назван наволок. Еще обучаясь в школе, летами Анатолий Булычев работал в колхозе, выполняя посильную работу. В основном трудился на лошади, будь то конная жнейка или конные грабли. Да и фляги с молоком пришлось поворочать, доставляя удой с фермы на сливпункт в Рыжково.

Потом была учеба в Шенкурском ПТУ и профессия электромонтера, в те годы особенно важная, поскольку начиналась электрификация сельских населенных пунктов района. Поработал электромонтером, электромехаником, затем в ДОСААФ выучился на шофера. А перед сменой профессии сумел даже свою деревню электрифицировать: протянул провод над рекой из Васильевской, где был дизельный электрогенератор, и в деревне загорелись лампочки Ильича. Правда, напряжение было маловато, всего 120 вольт. Но один из его родственников доставил из Ярославля подходящие лампочки. Даже такое напряжение было много лучше, чем керосиновая лампа.

А дальше судьба сделала крутой разворот, и по направлению райкома партии молодой энергичный и инициативный человек, каким уже стал парень из сельской глубинки, получил направление на учебу в Вологодскую совпартшколу, где получил специальность экономиста-организатора.

- Считаю, что это было хорошее дело. Нас учили не только работать с людьми, то есть вести партийно-пропагандистскую работу, но и одновременно давали полезную профессию, - вспоминает о том времени Анатолий Сергеевич. – Много наших устьяков там учились и потом вернулись в район на руководящие должности. Кстати, вместе со мной учился, в частности, Валерий Вячеславович Коптяев, работавший затем председателем колхоза «Родина» и председателем Устьянского райисполкома.

После службы в армии у Анатолия Булычева снова случился судьбоносный разворот. Пошоферил в Устьянском СМУ, поучился и отработал на стройках поселка Октябрьский целых 14 лет. Приобрел большой производственный опыт. Поэтому приглашение тогдашнего председателя правления Устьянского райпотребсоюза Федора Аркадьевича Мымрина на должность своего заместителя по строительству Анатолия Сергеевича хотя и не удивило, но слегка озадачило. Тем не менее, он с энтузиазмом и присущей ему энергией взялся за дело. Человек не резкий, не решающий вопросы с ходу и не принимающий скоропалительных решений, Анатолий Сергеевич Булычев сразу начал активную работу по укреплению материальной базы сельской потребкооперации.

Когда Мымрин принял решение о своем переходе на работу в Облрыболовпотребсоюз, на общем собрании уполномоченных членов – пайщиков в 1993 году, на котором и я присутствовал как журналист, было принято решение избрать на должность председателя правления именно Анатолия Сергеевича Булычева.

И двадцать один год он тянул эту нелегкую лямку в сложнейших условиях переходного периода от социализма к капитализму, в новых, доселе неизведанных условиях перехода к рыночным отношениям. На его долю пришлась не одна реформа в торговой сфере. Об этих двух десятилетиях его деятельности в торговой организации можно говорить подробно довольно много и долго. Но это то тема другая, для другого разговора. Скажу лишь, что Булычеву удалось в целом сохранить сельскую потребкооперацию, пусть и с определенными издержками. Она живет, работает и выдерживает конкуренцию.

Вспоминая те времена, Анатолий Сергеевич с удовлетворением говорит о людях, с которыми ему пришлось работать, под руководством которых он постепенно становился не просто начальником, но и личностью.

- Со многими руководителями меня жизнь сводила, и не все они были равнозначными. Но всегда буду чтить и помнить, в частности, Андрея Кузьмича Усачева, Александра Васильевича Курпичева, Николая Тимофеевича Лядвика… С ними мне работалось в охотку, в удовольствие. Они не командовали, а учили и наставляли, как надо правильно и успешно делать порученное дело….

За разговором и погружением в историю мы так увлеклись с Анатолием Сергеевичем, что на костре едва не выкипел весь чайник, а картошка в котелке превратилась в пюре. Погода способствовала нашему такому времяпровождению на природе, и мы, совместив приятное с полезным, с пользой провели этот день.

Хоть и изредка, но Анатолий Сергеевич Булычев находит время и выбирается сюда, чтобы навестить свою так дорогую для него и памятную малую родину. Ему есть что вспомнить здесь, есть о ком рассказать своим детям и внукам, чтобы и они тоже знали и помнили это святое место. Внешне оно, конечно же, заметно изменилось. Лес все ближе подступает к реке, захватывая деревенскую территорию. Да и к воде из-за разросшегося густого ивняка подобраться тоже проблематично. Посредине реки намыло высокий удлиненный остров, которого раньше не было. А залив, где Анатолий Булычев вместе со своими сверстниками в детстве рыбачил и купался, густо затянуло гагарником. Природа буйствует и берет свое…

Олег Борисов